Юрий Долгушин - ГЧ [Генератор чудес]

И это далеко не единственный факт, убеждающий в том, что мощность мозговых лучей непостоянна и от ее колебаний зависит степень воздействия на другой мозг, точно так же, как от колебаний мощности радиостанции зависит сила сигналов, улавливаемых приемником. Дальше мы увидим, как внушение и гипноз — явления, широко распространенные в животном мире, — объясняются способностью некоторых видов животных и некоторых людей произвольно усиливать мощность своего мозгового излучения и свободно направлять его поток.

Обычно при спокойном состоянии мозга мощность его излучений не выходит за рамки определенной нормы; в моменты психических напряжений она повышается в разной степени. Сообразно этому и влияние мозга сказывается с большей или меньшей силой воздействия на подсознательную сферу другого мозга.

Некробиотические лучи, очевидно, представляют собой одну из наиболее высоких степеней мощности излучения, ибо у человека их воздействие способно вызывать галлюцинации и, следовательно, частично выключать сознание. Здесь воздействие приходящих сигналов чужого мозга настолько сильно, что приемные элементы мозга-приемника начинают вибрировать в резонанс с ними».

Ридан переворачивает страницу, и в этот момент часы в столовой бьют один раз. Профессор хмурится, вынимает свои карманные часы. Половина второго…

Его нога нервно прыгает под креслом, ритмически поскрипывая ботинком. Давно прекратился дождь.

Нет, не рукопись задерживает профессора в этот поздний час у стола.

Он продолжает читать:

«Открытие некробиотического излучения приближает нас к пониманию наиболее „таинственных“ фактов из числа описанных мною в предыдущей главе. Я имею в виду случаи смерти, „почувствованной“ на расстоянии и вызвавшей своеобразные галлюцинации у близких людей. Однако, чтобы уяснить себе механику этого процесса, необходимо разобраться в его деталях. Может показаться странным, почему мы не ощущаем непрерывно этих „сигналов смерти“, которыми должно быть переполнено пространство, окружающее нас. И почему только близкие нам люди, да и то чрезвычайно редко, сообщают нам о своей гибели таким удивительным способом?

Да, бесконечное множество сигналов, и не только смерти, но и самой обыденной жизни, ежеминутно принимает мозг непосредственно, без всякой помощи наших органов чувств. Вот два человека — мать и ребенок или муж и жена. В течение ряда лет они почти ежедневно бывают вместе. Мозг каждого из них своими нормальными импульсами воздействует на мозг другого. Каждое движение мысли, каждое желание, вспышка гнева, воли, впечатление — все это дает свою гамму излучений, воспринимаемых, помимо сознания, мозгом близкого человека. Эти излучения систематически заставляют резонировать приемные элементы другого мозга в своеобразных комбинациях, характерных только для данного человека.

Так в мозгу формируется «электрический образ» близкого человека, как повышенная способность воспроизводить только ему одному присущие, характерные комбинации импульсов.

Вы проходите сквозь толпу. Голоса людей не привлекают вашего внимания. Но достаточно услышать слово, произнесенное хорошо знакомым человеком, как вы, еще не видя его, тотчас выхватите его голос из массы чужих голосов и моментально представите себе и внешний облик, и характер, и манеры знакомого.

Теперь нетрудно понять, почему наш мозг из множества проносящихся мимо него сигналов схватывает только те, которые вырвались из мозга близкого человека. В конечном счете это условный рефлекс, знакомый «рисунок» импульсов приводит в действие целую систему уже связанных между собой резонаторов, формирующих в сознании знакомый образ.

Но почему случаи приема «сигналов смерти» сравнительно редки? Трудно ответить на этот вопрос. Возможно, прежде всего, что они далеко не так редки, как кажется. Нам становятся известными только особенно яркие и вполне достоверные факты из этой области, а сколько-нибудь сомнительные мы отметаем, стараясь найти для них возможно менее научные, менее обязывающие объяснения, вроде случайности, совпадения и пр. Несомненно также, что способность реализовать полученные извне излучения мозга, то есть превращать их в представления, в образы неодинаково выражена у разных людей, как неодинакова способность их поддаваться гипнозу и внушению. К тому же она, конечно, зависит от общего состояния психики в момент воздействия излучения, от напряжения внимания, от подготовленности к восприятию данного образа и т.д. Все это может служить причиной того, что большинство «сигналов» проходит незамеченным.

Мы еще не имеем данных, чтобы судить о том, в каких масштабах проявляется влияние одного мозга на другой. Но можно утверждать, что далеко не все мысли, идеи, представления возникают в нашем сознании вполне самостоятельно, без помощи другого мозга»…

Ридан резко поднимает голову. Едва слышное, быстро нарастающее жужжание внутреннего телефона заставляет его порывисто схватить трубку.

— Да?

— Константин Александрович, все готово.

— Готово? — восклицает Ридан, и глаза его расширяются и сверкают от волнения. — Можно начинать? А… вы не устали, Николай Арсентьевич? Может быть, лучше отложить на завтра?

— Нет, нет… Давайте попробуем.

— Смотрите… Ну, иду.

Ридан переводит сигнальный рычажок телефона, и через минуту в трубке слышится какое-то хриплое бормотанье.

— Тырса? Проснулись? Давайте наверх всё, что мы отобрали.

Профессор исчезает в темном коридоре. Рабочая комната Тунгусова встречает его большим светящимся кругом виклинговской шкалы на «генераторе чудес», который стоит посредине комнаты. Маленький параболический рефлектор, укрепленный сверху, направлен в глубину комнаты, на свободную часть стены, покрытую большим свинцовым квадратом. Николай сидит поодаль на рабочем табурете, устало облокотившись на стол, и курит.

Потом появляются клетки с животными: собака, кролик, морская свинка, белая крыса, мышь. Поставив их горкой у стены, Тырса молча уходит. Ридан плотно запирает за ним дверь.

Было уже совсем светло, когда оба, совершенно обессиленные от обилия переживаний и усталости, вышли из комнаты. Ридан проверил, на месте ли ключ и щелкнул замком.

— Надо соблюдать теперь особую осторожность, — сказал он. — Мы владеем богатством, равного которому нет в мире. И ещё одно, Николай Арсентьевич… Никому ни слова. Даже нашим… пока…

Николай молчит. То, что происходило только что перед его глазами, не было похоже на действительность. Это был сон. И смысл его ускользал от Николая. Пусть… Это дело Ридана.

Усталость, раз овладевшая Николаем, теперь легко возвращалась снова. Он едва держался на ногах и не хотел думать.